Николай Лещуков: Сашу Баширова узнают даже в психбольнице

Актёр  Николай Лещуков — автор книги «Игрик. Земля маргиналов», события которой начинают развиваться в конце 80-х годов. Многие события Николай наблюдал воочию. Может ещё и поэтому образы бандитов, воплощённые им на экране, столь правдивы. Например, Бек из сериала «Бригада».

Артист рассказал «PRZVEZD» о съёмках в блокбастере, о совете Фёдора Бондарчука, а также о том, как  оказался на тюремной шконке, и побывал в психиатрической лечебнице вместе с Александром Башировым.

Первая часть интервью Николай Лещуков: Меня убивали на постели, где спала Крупская

- Николай Энгельсович, у вас интересное отчество…

- Мой отец Лещуков Алексей Иванович родился в том же селе Бутка, что и Борис Ельцин. Когда отца забирали в армию, в военкомате он почему-то сказал: «я пойду служить, если вы мне поменяете имя».

 — На какое имя, вы хотите поменять своё? —  спросили его работники военкомата.

- Энгельс, — ответил отец. — Так мой папа стал Энгельсом Ивановичем. К сожалению, я не успел спросить у отца, почему именно Энгельс? Родственники продолжали его называть Лёшей, чему он не противился. Когда я получал паспорт, мне так было неудобно, что у меня отчество от фамилии. Позже отчество играло мне в плюс. Когда поступал в школу-студию МХАТ секретарь спросила у меня фамилию, имя и отчество. Я ответил: Николай Энгельсович…

 — Ой, столько шутников здесь ходит, — вспылила секретарь, — покажите паспорт. 

Я достал паспорт. 

— Очень интересно, если вы к нам поступите, — улыбнувшись, сказала она. - У нас учится студент с отчеством Марксович.

Открывается дверь, заходит парень.

 — Константин, — обращается к нему секретарь, — вот твой родственник. Мы пожали друг другу руку. 

- Николай Энгельсович, - представился я незнакомцу.

- Очень приятно, - ответил он. — Константин Марксович. 

Такая была у меня анекдотическая история, которую я запомнил на всю жизнь. Больше я с Марксовичем ни разу и нигде не пересекался.

Как пили пиво с Сергеем Бондарчуком

- В школу-студию МХАТ вы не поступили, зато приняли во ВГИК на курс Сергея Бондарчука. Наверное, были на седьмом небе от счастья?

- Конечно! Я думал, что могу учиться в любом театральном училище, кроме ВГИКа. Институт кинематографии — это особая каста, куда очень трудно попасть.  

- Каким мастер Сергей Бондарчук был в жизни?

- Когда мы оканчивали второй курс, пошла мода на мюзиклы, но Бондарчук их не принимал. 

— Почему  мюзиклы?! — возмущался Сергей Фёдорович. — Есть русский водевиль, где тоже можно и петь, и танцевать. Это наш жанр. Курс подготовился по трём разным пьесам. Наши постановки всему институту понравились, но важно было, чтобы оценил мастер. Сергей Фёдорович тоже был нами доволен. Мы хотели с ним посидеть и поговорить в неформальной обстановке. Прежде, я решил пообщаться с Фёдором, который тоже учился в нашем институте. Подошёл к нему, спрашиваю: «Федя, а можно с твоим папой посидеть и выпить?».

 Фёдор так удивился моему вопросу. 

— Вы - дураки, ответил он, — не можно, а нужно. Вы все какие-то не такие. Не пьёте, не любите, не гуляете. Курс у вас какой-то стерильный, слишком правильный. Мои родители удивляются! 

Мы взяли пива, вина принесли всё это в аудиторию. Сергей Фёдорович зашёл к нам с Ириной Константиновной, поздравили нас, что было для всех большой победой. После этой торжественной части Бондарчук с Ириной Константиновной собрались уходить.

 — Боня, я тебя жду в машине, — сказала Ирина Константиновна мужу, которого так называла. 

Увидев, что Скобцева ушла, я на правах старосты курса подошёл к мастеру и спросил: «Сергей Фёдорович, а можно отметить с вами нашу победу?».

— Где? — спрашивает он. 

— Здесь, — отвечаю я.

 — А что всё есть? — интересуется Бондарчук. — Закрывайте  двери в мастерскую. 

Мы закрыли двери. 

— Что вы будете пить? — спрашиваю у Сергея Фёдоровича. 

— Пиво есть? — спрашивает он. 

Налил ему пива, а себе разлили вино по стаканчикам. Он нас опять поздравляет. А мы ему: «Сергей Фёдорович, как хорошо с вами!»

И тут стук в дверь.

 — Боня, откройте, что вы там делаете, — услышали мы голос Скобцевой, которая, не дождавшись мужа, вернулась в мастерскую. 

Сергей Фёдорович кружку за спину спрятал. 

— А вы что здесь делаете? — спрашивает Ирина Константиновна.

 — С учениками общаюсь, — ответил Сергей Фёдорович. 

Она принюхалась к запаху, который стоял в мастерской.

— Всё, давай быстро собирайся, едем уже, — велела Скобцева мужу.

Когда она вышла,  Бондарчук допил своё пиво и попрощался с нами. Эта встреча нас сблизила с мастером. Мы увидели Сергея Фёдоровича в другом состоянии, в другом настроении. И он к нам уже относился иначе. Вот говорят, что алкоголь — вред, но иногда, если его принимать дозировано, сближает даже с великими людьми. Тем не менее, для нас мастер оставался недосягаемым Бондарчуком.

- Помню, на московском кинофестивале, я разговорился с известной немецкой актрисой Ханной Шигула.

 — А вы кто? — спросила меня Ханна. 

— Я - ученик Сергея Фёдоровича Бондарчука, — с гордостью ей отвечаю.

— О, мастер! Я его знаю, — сказала она не без гордости. 

Это было показательно! От Америки до Европы все знали Бондарчука. Он был для нас пьедесталом, человеком, которого знал весь мир.

- А его сын Фёдор Бондарчук выделялся на фоне других студентов?

- В институте мы были такими безбашенными!  Мы вместе занимались творчеством, выпивали и все были на равных. Но все понимали, что с нами учатся дети известных родителей, у которых есть некая преференция только из-за того, что они носят фамилию известного родителя. Фёдор же никогда не расслаблялся, не прятался за известную фамилию. С его стороны не было никогда никакой фанаберии. Свою самодостаточность он доказывал с самого института. И всем своим дальнейшим творчеством доказал, что дело не в его папе, а в таланте. ​​​​​​Фёдор один из первых наших режиссёров освоил компьютерную графику, которая у нас только-только появлялась. Он не остановился, а постоянно двигается вперёд, совмещая в одном лице роль и продюсера, и режиссёра, и актёра и ему всё это удаётся. Фильмы, где он участвуют, бьют рекорды по кассовым сборам. Мне кажется это дорого стоит.

Жизнь Петра Вельяминова на зоне

- В фильме «Фиктивный брак» вы снимались вместе с другим замечательным актёром  — Петром Вельяминовым...

- Пётр Сергеевич - харизматичный человек, строгого вида, но очень добрый. Он общался душевно, как-то по-отечески. Как-то после съёмок в Севастополе мы решили с Сашей Башировым посидеть попить пива. Пригласили Петра Сергеевича и Жанну Прохоренко, которая играла медсестру. Никаких высокомерных интонаций у них не было. Пётр Сергеевич рассказывал, как он по доносу отсидел в сибирском лагере. Начальник лагеря посылал его в другой лагерь с какими-то бумагами. Сибирскими тропами он ходил по 15 километров.

 — Однажды, - рассказывал Пётр Сергеевич,  — когда в очередной раз отправили с этой корреспонденций, меня  позвал к себе криминальный хозяин нашего лагеря, и передал «маляву» сидельцу, которому я должен передать эту записку. 

- Иду я эти 15 километров, — рассказывает Пётр Сергеевич, — мороз и солнце, а всё думаю, прочитать записку, которую передал мне авторитет, или нет. — Думаю, а вдруг там написано: «доставившего эту записку – убрать». Я мучился всю дорогу: прочитать - не прочитать?

Дошёл до лагеря и не прочёл эту записку. Когда мужчина прочитал при мне записку, вдруг, глядя мне в глаза, спросил: «Петя, а ты не читал содержание этой записки?». «Нет», — ответил я. При этом у меня не лице не дрогнул ни один мускул, потому что я её действительно не читал.

- А, ну хорошо, — многозначительно ответил авторитет. — На этом мы расстались. 

Уже, будучи известным, я  поехал в те края на творческие вечера. Как-то на одном из таких вечеров ко мне зашла группа людей, среди которых был тот человек, которому я принёс записку. Мы решили с ним посидеть и выпить. Сидим, вспоминаем былое и вдруг этот криминальный авторитет, глядя, как когда-то мне прямо в глаза, говорит:  Петя, ты же не читал эту записку, которую мне принёс.

 — Конечно, нет, — ответил я ему.

— Поэтому мы и встретились, — заключил авторитет. И только в этот момент я понял, что если бы я её прочитал, то он бы об этом сразу догадался и меня бы просто пришили. 

Александр Баширова – кумир сумасшедших?

- В фильме вы с Александром Башировым и Петром Вельяминовым играли психически больных людей. Вас консультировал доктор?

- Перед съёмками нас пригласил к себе главврач, он дал дельные советы по нашим персонажам, а затем рассказал о своих пациентах, об их поведенческих реакциях. После этого повёл по палатам знакомить со своими больными, которые страдают различными психическими отклонениями. В холле пациенты особо не обращали на нас внимания, играли в шахматы, смотрели телевизор, занимались своими делами. Увидев нашу группу, в которой был Пётр Вельяминов, Жанна Прохоренко, Алексей Ванин, их заинтересовал только Саша Баширов. Они  начали срывать салфетки из-под ваз, с криками: «Асса, Асса! - бросились к Саше. 

Когда мы оттуда вышли, я говорю Баширову: «Саша, ты самый известный артист, известнее даже Абдулова». 

— Почему, Колёк? — спрашивает он меня.  

 — Тебя даже в дурдоме узнают! – ответил я.

«Бригада»: креветки и омары

- Вы сыграли почти десятки различных ролей, а узнают вас чаще всего по роли бандита Бека из «Бригады». Не обидно? 

- В  «Бригаду» я попал благодаря Александру Ивановичу Иншакову, с которым был до этого знаком. Мне дали прочитать сценарий, потом вызвали на встречу с режиссером Алексеем Сидоровым. Он сказал, что для меня есть роль не большая, но значимая, авторитарного Бека. Я согласился. Мне было интересно  поработать и с Александром Ивановичем, и с молодым режиссёром, которого я не знал. Во время съёмок я понял, что Лёша очень тонко чувствует актёров. 

Многие зрители вспоминают сцену, как я ем омаров и креветки. Эти морские деликатесы были настоящими. Никакой бутафории. После первого дубля подошёл Лёша Сидоров.

 —  Коля, ты в кадре должен не есть, — сказал он.

—  Не понял, — отозвался я.

— Не есть ты должен, - сказал Лёша, — ты должен жрать, чтобы у тебя стекал по губам и по подбородку сок от этих омаров и креветок. Смачно их кусай, запивай обильно пивом. Ты любишь эту сытую жизнь, считаешь, что ты её заслужил, ты горд, в конце концов, что поубивал кучу людей. Ты вот такой довольный собой сидишь, и не ешь, а жрёшь эти деликатесы! 

Мне так понравилось, что Алексей одной деталью раскрыл характер персонажа. Я сделал всё, как он хотел. И это сработало! 

 — Это вы?  — многие до сих пор меня спрашивают.

— Нет, не я, просто похож, - отнекиваюсь.

— Нет, нет, это вы, я помню как вы в «Бригаде» в  ресторане креветки кушали. 

- В первой сцене я ел креветок, а во второй - омаров с лобстеров. Снимали мы всё это в один день. После этого у  меня был такой залп по желудку этими морепродуктами. Плюс ещё пива напился, которое тоже было натуральным.

Я сразу вспоминал фразу одного артиста, которому на творческой встрече задали вопрос: «Трудно быть актёром?» 

— А что трудного? Наливай, да пей, — ответил он. 

Зловещий смрад «Бутырки»

Эмоционально мне запомнилось даже не то, как я кушал креветки, а запах Бутырской тюрьмы, где мы снимались. Это была самая настоящая камера. На момент съёмок там делали ремонт и нас туда впустили. Эта была сцена, где мы сидим на своих шпонках с Кавериным, которого сыграл Андрюша Панин, а здесь заходит Саша Белый со своими людьми. Непростые были съёмки, поскольку запах в тюрьме специфический, несравнимый ни с больничным едким запахом, ни даже с моргом его не сравнить. Запах неволи невыносимый кисловато-сладко, приторный, напрочь отбивающий желания каких-то земных прихотей. Ничего не хочется там - ни есть, ни пить, ни чем-то другим заниматься. Зловещий такой смрад. Дважды я снимался в Бутырке, и оба раза меня сильно там плющило. Скрашивало лишь то, что со всеми ребятами у нас сложились хорошие отношения. Мы могли и тексты разобрать вместе, и посоветоваться, и поддержать друг друга в таких непростых моментах съёмок.

Встреча с интровертом Андреем Паниным

- Андрея Панина, с героем которого ваш Бек был в одной упряжке, уже десять лет нет с нами. Каким он вам запомнился?

- Андрюша неожиданно появился в кинематографе и так неожиданно раскрылся. На первый взгляд ни особой внешности, ни фактуры у него не было,  да ещё с речью были проблемы. Он говорил скороговоркой, сквозь зубы. Всегда, когда я видел Панина  в кино, мне было интересно наблюдать за ним. А в «Бригаде» у нас ещё и оказались общие сцены, чему я был рад! Он отлично владел своим голосом, уводя своими интонациями сцену то в юмор, то в трагедию. Я сейчас не только о «Бригаде» говорю. Вспомнить хотя бы его Гаркушу — алкоголика из фильма «Свадьба». По жизни он был интроверт. Он знал, чего ему стоило достигнуть таких творческих вершин при его недостатках, которые он сумел обратить в достоинства. Если бы он не погиб, перспектива у него была шикарная, потому что он уже был хорошо востребован как актёр и проявлял себя в режиссуре. Мы общались с ним  только на площадке, иногда пересекались на тусовках. У него был свой круг общения, у меня - свой.

— Ты как, — спрашивал меня Андрей,

— А ты?

— Да тоже всё в порядке. Вот и всё. 

Мариана Саид Шах