Ольга Зарубина: «Мой муж меня любил, охранял, оберегал»
Певица Ольга Зарубина предпочитает петь вживую. Она хорошо помнит, как в конце 80-х фонограмма стоила ей карьеры. Артистке в одночасье запретили теле- и радиоэфиры, а вскоре Зарубина вынуждена была вместе с мужем и маленьким ребёнком уехать из страны, чтобы остаться в живых. Об этом Ольга впервые рассказала PROZVEZD в перерыве репетиции концерта 9 февраля в «Крокус Сити Холле».
- Ольга, на репетиции вы поёте вживую, а на концерте используете фонограмму?
— Это мне не нравится. Мне, как артисту, всякий раз интересно, как будет звучать моя песня, ведь это зависит от многих факторов, начиная от туч над городом, заканчивая настроением в зале. Но бывают случаи, когда без фонограммы не обойтись. Однажды я из–за болезни спела под «фанеру», но это мне стоило карьеры. У меня было назначено несколько концертов на стадионах в Чебоксарах. А накануне я заболела, да так сильно, что у меня жуткий жар, горло болит. Врач пригрозил осложнением и сказал, что на сцену нельзя. В это время моими концертами занимался муж Владимир Евдокимов. Володя меня выхаживал, а тут на него насели организаторы концертов на стадионе, которые требовали, чтобы певица вышла на публику. У них все билеты были проданы, а поэтому я должна петь, если жива. Больше волжских импресарио ничего не интересовало. Отмена трех концертов – это огромная неустойка и народное негодование. Мне ничего не оставалось как спеть под фонограмму. Помню жуткий дождь, полный стадион зрителей с зонтами. Смотрю на всё это, а саму берёт оторопь: как выдержу все эти три дня. В этот момент к мужу подошёл человек с фотоаппаратом, который попросил разрешения снимать выступление. Идёт концерт и тут происходит замыкание – отсырели провода. Фонограмма вырубается, и я продолжаю петь своим больным, хриплым голосом, которого на огромном стадионе, из - за дождя совершенно не слышно. Представляете?! В это же самое время у одного из музыкантов случается эпилептический удар. Это был шок! Мы не знали, что этот парень серьёзно болен. Фотограф, который оказался оператором с камерой, всё это снимал. На следующий день весь этот переполох появился в прессе. В Советском Союзе после такого с тобой не церемонились. На следующий день мой концерт с рассказом о том, как выявили злостную нарушительницу, поющую «под фанеру», уже показывали в программе «Прожектор перестройки». Всё. Это было моё последнее выступление на ТВ в конце 80-х годов. Меня вырезали из всех эфиров.
– Но гастрольную деятельность Вы продолжили?
- Конечно. Но здесь пришла другая напасть. На заре 90-х появились накаченные братки, которые поджидали нас в каждом городе, с желанием забрать деньги. «Мы вас будем крышевать», - сообщали Володе накаченные ребята. Но мой Володя не терпел подобной наглости. В одном городе, когда мы заселились в гостиницу, к нам прибежал перепуганный музыкант: «Там пришли трое, они вас вызывают». Володя был не из пугливых. Он спускается вниз с игрушечным пистолетом (настоящий ему тоже пришлось потом приобрести). Подходит к главарю – и этим игрушечным пистолетом ему прямо в рот: «С какого хрена вы решили, что я вам буду отдавать деньги?!» Он это настолько жёстко сказал, что они тут же ретировались. В другом городе нам постучали в дверь ночью. Вова позвонил консьержу и попросил посмотреть, кто к нам пришёл. – У вашей двери стоит какой - то тип с чемоданом, - сообщили нам. – Мы никого не ждём, - сказал Вова, - попросите, чтобы он ушёл.
– После этого вы решили уехать в Америку?
- Да. «Меня бы уже не было в живых, останься я в СССР, - сказал тогда Вова, - поскольку я никому не собирался платить». У него было суровое воспитание, он был из семьи староверов. Думаю, Вова пришёл в мою жизнь, чтобы сделать и меня сильнее. Я отдавала себе отчёт, что не буду петь в Америке, но рядом был сильный мужчина, и это было самое главное. Я могла уделять много времени дочери. Мои выступления в ресторанах не принесли мне удовольствия. И я устроилась работать медсестрой – по первому своему образованию. У Вовы тоже руки и голова были на месте. Он был отличным ювелиром. В Штатах он устроился не по профессии, но на отличную работу, в компанию, которая занималась секретным производством. Так мы там и прожили 17 лет. Мой муж меня любил, охранял, оберегал. Мою дочь он считал своей, заботился о Кируше, как о родном ребёнке. Моя беззаботная жизнь длилась ровно 21 год – до его ухода. Но и сейчас он мне помогает с небес.
Мариана Саид Шах
