Валерий Плотников: Слава Зайцев не сдавал манекенщиц «папикам»

Со Славой Зайцевым мы подружились еще в студенческие времена. Я, учась во ВГИКе, снимал в качестве оператора дипломный фильм советской моде и в первую очередь о Славе. По тем глубоко советским временам это было очень дерзко, потому что было в этой теме что-то «не наше» — мода, красота, кутюрье — это вообще какое-то такое «вражеское», нет? Да и самому Славе тогда не сказать, чтобы давали зеленый свет.

— А как же вам удалось снять целый фильм?

— Дело в том, что режиссером этого фильма был немец из ГДР, который учился во ВГИКе, ну а иностранцам у нас всегда было все можно, на них смотрели чуть-чуть снизу вверх. В общем, мы со Славой с тех пор и подружились. Потом мы с ним много что затевали вместе. Например, свели Никиту Михалкова с его женой Татьяной. Случайно, конечно. Нам со Славой нужно было сделать фотосессию восходящей советской модели. Ну а поскольку Таня была одной из любимиц Славы, вопрос выбора был решен мгновенно. Вопрос с местом съемки — тоже. Решили снимать Таню на природе, и не просто на природе, а на даче Андрона Михалкова-Кончаловского, с которым я дружил. Хотя кроме Тани мы привезли на дачу к Михалковым еще несколько манекенщиц, но именно на Таню Никита смотрел не отрываясь, и вскоре она уже стала бывать на этой знаменитой даче на правах невесты, а потом и жены. Кстати, Татьяна всегда была уверена, что она самая лучшая манекенщица страны.

— Почему?

— Потому что Слава Зайцев, самый знаменитый модельер советской страны, ею всегда восхищался: «Какие ножки, какие волосы!». А еще потому, что выходом Татьяны в платье невесты заканчивались все показы. Но на самом деле выходом невесты по традиции заканчиваются модные показы во всем мире, а Таня лучше других подходила для этого образа. При высоком росте она весила как пушинка (47 кг при росте 172 — прим. ред.). Это отличало ее от многих советских моделей, которые были в основном, что называется, кровь с молоком. А еще романтичная, худенькая, большеглазая и почти прозрачная Таня чем-то напоминала знаменитую Твигги, которой восхищались все стиляги СССР.

— А сам Слава Зайцев был в нее влюблен?

— Он очень хорошо к ней относился, но чтобы «влюблен» — это вряд ли? Видите ли, Слава был влюблен в моду, в красоту в изыск. Он уже в самом начале своей карьеры умудрялся создавать из наших посконных ивановских ситцев какие-то волшебные, просто сногсшибательные, платья. Ему нравилось, что он возводит своей работой на пьедестал и русский ситец, и свой родной город Иваново, и русских красавиц. Слава гордился тем, что он может делать не только прекрасные платья, но и мужские наряды из того же ситца. Он часто делал в духе а-ля-рюс, и они всегда были изумительно стильные и самобытные.

— А Зайцев сам носил свои ситцевые творения?

— Еще как! И он был в них очень обаятельным. Я ведь помню его совсем молодым, пылким и искренним. Впрочем искренним Слава оставался до самого конца.

— А как Зайцев относился к своим манекенщицам? Трудно ведь не влюбляться, когда вокруг тебя круглыми сутками вьется столько красавиц?

— Они были прекрасными друзьями. Славе девушки голову не кружили, он не испытывал к ним жгучего мужского интереса, да и он их совершенно не смущал, девочки вообще воспринимали как своего, весело шутили и переодевались при нем без всякого смущения. В жизни Славы случилась довольно драматичная дружба с актером Малого театра Валерой Бабятинским. Слава делал для него все, и насколько я могу судить, очень помогал Валере в карьере. Все знали, что обожаемый друг помыкал Славой, постоянно гнобил ни за что ни про что, а Слава все это терпел и на все соглашался. Так себе была история, на мой взгляд. Славе вообще не очень-то везло в личной жизни. Он переживал из-за сына Егора. Славе казалось, что его сын унаследует его талант и чувство прекрасного, и поэтому он сокрушался, что Егор похож, скорее, на брутального металлиста в кожане и заклепках, а не на утонченного изысканного юношу, а-ля Оскар Уайльд.

— Но Зайцев тем не менее оставил ему наследство.

— Слава всегда был очень заботливым, хотя неизвестно, как теперь, после его ухода сложится ситуация с его Домом Моды. Дела там явно сложные. Слава всегда был только художником, бизнес и деньги — это не его сфера, да плюс ко всему он, с его обидчивостью и резкостью со многими перессорился и переругался. Поэтому у его Дома Моды большие долги. У Вячеслава, надо сказать, всегда был характер защитника. Когда он был молод, ему и его девчонкам жилось непросто. Он старался делать высокую моду, которой интересовались за границей, но общение с иностранцами регламентировалось очень жёстко. Если кто-то из девочек влюблялся в иностранца — им надо было все бросать, выходить за них замуж и уезжать. Без вариантов. Но как бросить такую престижную в СССР работу? Манекенщиц брали в советские делегации для выезда на международные выставки, а это Париж, Токио, Нью-Йорк. Для девчонок в то время поездки за границу — это само по себе счастье. Но связи с иностранцами категорически преследовались. Зато, бывало, девчонок заставляли сожительствовать с чиновниками. Слава, конечно, противодействовал этому как мог и не сдавал моделей «папикам».