Отар Кушанашвили: "Анжелика Варум никогда не пряталась за концептуальной придурью"

Я точно знаю (а Леня Агутин мне это подтвердил): Анжелика Варум может исполнить любую пьесу - орнаментальную, ориентальную, медитативную, как кино Терренса Малика, и огневую, как реплики мадам Захаровой из МИДа. Отталкиваясь от референции отталкивающего Клода Лелуша про Спилберга ("В Спилберге мне больше всего нравится Годар"), могу заявить,что в Варум мне больше всего нравится Лиза Стенсфилд, дружащая с Имани, у которой звучный альт с минорными арпеджио и глаза с поволокой. В жизни Варум улыбается так, будто в ней, в жизни, нет уныния, гибельной агрессивности, снулой музыки, панических атак, косных людей; она производит впечатление совершеннейшего живчика со своей поступательной логикой. Это целая наука - спеть песнь так, чтобы донести до человеков простую (притворно) мысль: на случай, если не собираешься жить вечно, попробуй быть счастливым здесь и сейчас. Я этот постулат расслышал и в новом альбоме АВ "Женщина шла". В титульной пьесе (откройте для себя поэта Анжелику Варум) певица знакомит нас с протагонисткой, оберегающей свои грезы о любви с щепетильной решительностью. Вот эти полутона я люблю в АВ, эту полуулыбку, эту магию неагрессивного, короткого взгляда, эти насилу сдерживаемые вздохи. Варум никогда не пряталась за концептуальной придурью, за трюками. "Женщина шла" - альбом неизменно изысканный, памятник разбитому сердцу, которое всегда надеешься склеить. Как про этот маршрут - ОТ берега ДО берега - пропеть? Варум и Крутой решили, что убедительнее всего будет волна шелестящая, а не торнадо. Она, волна, приятно щекочет щиколотки и удаляется восвояси, оставляя от себя шипящую на песке пену, как любовь порождает элегию по утраченной невинности. В "Моей любви" лирическая героиня АВ уже не кадит Большому и Светлому чувству, но, роняя слезу, называет отношения "нелепым марафоном" и умоляет ее, истомленную, отпустить. Пронзительный реквием. "Все отдала, в душе ноль на счету! Оставь мне просто ночь и пустоту". Героиня Варум при этом не впадает в кататонию, никакой истерики, она, как Ахматова, "надолго уходит опять в свои перламутровые раковины". "Песня - это не кусок торта, а кусок жизни", сказанула немаленькая певица Шер, и песня Крутого-Варум "Голос" очень отчетливо, но и очень жестоко этот постулат иллюстрирует. Тут лирическая героиня, вооружившись кличем "Никогда!", переходит от урегулирования к тактике выжженной земли, понимая, что даже от компромисса сейчас, когда уже и сердца не слышно, пользы не больше, чем от стеклянного молотка. Если вы не знали, то узнайте от меня: Варум в жизни пугающе и обезоруживающе изрядно владеет оружиями иронии и юмора. Она из тех непростых, как мне видится, барышень, которые не полагаются всецело на рациональный подход, чтобы, по классику, "в результате не уморить голодом лучшую часть своей души". И альбом - мнимо прозрачный. Да, в нем нет ни звука истерики, он весь звучит как "scripta manent" (лат. "не легко, но пройду"), но отчаяния в нем много, и если бы не сама Варум, которая в доподлинной, частной жизни справилась с неслыханными невознаградимыми утратами, я даже не знаю, кто бы ТАК пропел ТАКИЕ пьесы. Пропеть "Одиночество" без строгого принятия судьбы невозможно. Прежними альбомами Варум стяжала репутацию девушки, женщины, девы, леди, которая "умеет казаться легкой - и не быть поверхностной", не умеет прикинуться фефелой, без церемоний добивающейся профиту. Варум - из поколения, воспитанного культурой намека и троеточия, именно в порожденной этим обстоятельством интонации - основная часть ее обаяния. Была. До альбома "Женщина шла", где она набрала воздуха, отказно помотала головой и пропела, что подсластители вредны, сделав невероятное усилие над собой и остановив хаотично скачущие мысли. "Женский портрет любой - это сама любовь", и я смотрю на Варум. На ее нынешние фото, действующие на смотрящего психосоматически. В разгар своей карьеры она достигла такой просветленности, что все ее коллеги кажутся истероидными шалунами, отчаянно молодящимися. Она не выпускает песен в промышленных количествах, зато на слова Агутина поет "Маму" - и становится понятно, что жить еще не только можно, но и нужно. Выражаясь по-умному, альбом "Женщина шла" - о поиске экзистенциальных перспектив для прехорошеньких и мудрых барышень, которых не пронять фертам и не нагнуть свинцовым мерзостям. Это элегия по утраченной невинности, избежавшая соблазнов пошлости и манерности. Культурное, без намеков и троеточий, напоминание о том, что женщина в самой силе дойдет куда нужно.   Отар КУШАНАШВИЛИ