Отар Кушанашвили: "У Губина не "лицо болит", у него горе от ума, в нем понамешаны нарциссизм и самобичевание"
Многие, среди которых много и очень достойных, например, Боря Корчевников, люди убеждены, что Андрей Губин не просто увлекся саморазрушением (я, конечно, на съемках выпендрился, употребив термин "самоаннигиляция"), но и в самом деле искусился получать от своего - какое бы слово подобрать - декадентства удовольствие.
И ведь Корчевникова не упрекнешь в тяге к реконструкции, он и с бывшим князем нитроглицерина был участлив, пытлив, но дружелюбен, хотя откровенно не понимал, отчего Губин с таким удовольствием расписывает "унылые пределы бескрылой жизни", куда сам себя поместил, будучи человеком, чье эго размером с Годзиллу.
Пока я не стал делиться подозрениями насчет тотального разлада с собой и с миром, в котором пребывает Губин, я обязан произнесть важные слова, как я обожаю его песни, в которых, может, и нет виртуозной просодии, но есть красота в дистиллированном смысле.
Я застал, я помню баснословное время, когда АГ только что не буквально хватал с неба звезды.
В студии же "Прямого эфира" на канале Россия 1 он предстал мятущимся, не чуждым морализаторства, огрызающимся и сейчас, тут же, через секунду извиняющимся, на вопрос о нормальности срезающим визави неожиданным спичем: "А что такое "нормальность"? Само понятие нормы давно упразднено". Его, теперешнего, отличает "самая раздражительная чувствительность", как писал об одном своем приятеле А.С. Пушкин.
Вы, когда программа выйдет в эфир, дождитесь моей речи; в ней я прямым текстом указал, что даже в означенные благословенные времена Губин имел о такте ровно такое же представление, как я о синтезаторном пуантилизме.
Ну а что такого-то?
Как эстрадный деятель, публику он завсегда ублажал, публика в своих ожиданиях, связанных с ним, не обманывалась, но, сколько помню, его всегда страшно раздражало, когда его спрашивали о совпадении Губина поющего с гражданином Губиным, и ему до сих пор претит понятие "имидж".
Он злился тогда, он ярится сейчас, я не эскулап, но не детерменизм ли это, не уготовил ли сам себе свой нынешний жребий Губин своим избыточно непростым нравом?
Одареннейший мелодист, слишком часто выставляющий себя этуалью.
Вам сейчас трудно вообразить масштаб когдатошнего губинского триумфа, а я был очевидцем и положительно удостоверяю, что триумф оный измерялся стадионами, причем ежедневными.
Теперь он говорит, что у него болит лицо, Корчевников в очередной раз вопрошает, но петь-то Вы можете, песни продолжаете слагать.
Губин: песен отменных полно, но петь пока не могу, лицо болит, может быть, потом.
Ему не нравятся вкус и запах реальности, он считает, что люди "все как один посходили с ума", "все как будто дефективные", и эффективности контактов с социумом это никак не споспешествует.
"Чем продолжительней молчанье, тем удивительнее речь" - это сказано явно не про Губина.
Хотя... встреча началась с того, что Губин заявил, что на него покушались.
Вам покажут страшные кадры с разбитым авто, и эти кадры будет комментировать Губин, и комментировать так, что вы поймете, почему "мизантропия - его канон" и почему в самой студии непотопляемый деятель Андрей Разин всю дорогу повторял: "Парень явно тронулся умом".
Разину Губин показался - и, возможно, покажется вам - фриком, живущим в башне из слоновой кости, в котором странным образом уживаются чувство прекрасного с чувством абсурдного.
Он смотрит на экран в студии, где исподлобья говорит о покушении, и взрывается: "Я этого не говорил!".
Все это было похоже на лечение простуды пробежками на морозе - то, что покажут на Россия 1.
А покажут там парня, наглядную иллюстрацию того, как в русском характере уютно сожительствую Бог и черт (да и, честно сказать, в грузинском характере тоже).
Губин понимает, что мир создан для людей, на которых нет печати проклятия никогда не прекращающегося самоедства (а это у него с самого детства), но ничего с собой поделать не может.
У этого парня не "лицо болит", у него горе от ума, в нем понамешаны нарциссизм и самобичевание, доброта и колючесть, норма и девиации, и Корчевников, раскусивший его в самой экспозиции, пожелал ему Любви, о которой Губин так проникновенно умел петь когда-то.
Отар КУШАНАШВИЛИ
