Отар Кушанашвили: "Мне больно наблюдать, как Джигарханян мутирует в старика, у которого на одном плече - ангел, а на другом - черт"

В России и в Армении доказывать значение и значительность Армена Джигарханяна - все равно что разглагольствовать о величии Волги как главной русской реки. Он был выдающимся актером, кто ж спорит, но, строго рассуждая, кажется, испытал сильнейшую флуктуацию ума, когда стал требовать от прожившей с ним тыщу лет супружницы, оставшейся жить в Америке, какие-то деньги и недвижимость. Может быть, кому-то любопытно наблюдать, как из большущего актера и, казалось, яркой личности Джигарханян мутирует в старика, у которого на одном плече сидит ангел, а на другом устроился черт; мне - больно, и я сказал об этом Малахову, спросившему меня, на чьей я стороне. Надо было ответить, что на стороне психиатров. Я же закатил речугу про крах репутации, про "и на солнце есть пятна", потому что, по моему глубокому убеждению, это история не про "седину в бороду, бес в ребро", это история про разницу понятий "патронаж" и "патронат"; про паранойю, его и нашу. Дмитрию Борисову он сказал, что не хочет превращаться в мстительного Джиго (простите, я не знаю, что это за пес), но при этом без устали выставляет себя склочным истериком. Как будто человек (до этого триллера - не человек, но человечище) не знал или забыл, что "течение конфликта определяет не его инициатор, а тот, кто на него реагирует". Его высокопарный вздор про "Муся стала Тусей" мало способствуют прояснению ситуации; Святые Угодники, кто-нибудь скажет ему об этом?! Я так разумею, дай ему волю, народный артист часами может толкать бессвязную ахинею, сдобренную высокооктановым вокабуляром, и всяк из нас - и я, и Борисов, и Малахов - будет чувствовать себя человеком очень недальнего ума. "Страх и самомнение не дают вам понять: на вас мир не замкнулся" - но про кого из гостей Малахова и Борисова, не исключая по временам и меня, такого не скажешь?! Страх и самомнение. Про всех скажешь, все мы трусливы, и все много о себе воображаем. Мои товарищи, "любовавшиеся" Виталиной по телевизору, уверены, что она прожженная мошенница, но, во-первых, мои корефаны сами мошенники прожженные, во-вторых, ни разу не физиогномисты. Барышня на съемках держалась улыбчиво и покойно, на патологическую врунью она мало похожа, впрочем, что я могу знать, не зная ситуацию изнутри. Она, судя по всему, догадывается, что живой на небо ее не возьмут, история мутная, половина страны убеждена, что она воровка. Ее мама на большом обзывала Джигарханяна "мразью", "скотиной" и только что не химической кастрации для него требовала. Вокабуляр, что и говорить, чудовищный, но ведь мама же, да и сам Джигарханян расстарался, чтобы превратиться в метафору для обозначений понятий "жлобство" и "паранойя". Закончилась эпоха, когда понятия "артист", тем паче большой артист, и "культ" были синонимами, и закончилась она улюлюканьем, хрюканьем, и сами артисты, а не охотницы за их достатком, виноваты в этом. Снова нам всем хором исполнять песню: "Была без радости любовь - разлука будет без печали". Трудно представить себе что-то в большей степени проявляющее теперешнюю нашу нравственную ситуацию, чем эта безобразная возня. Большой артист, одинокий и, кажется, ополоумевший - и старлетка, считающая себя оболганной и на вопрос, а любила ли ты его, хихикающая: ну так... елы-палы... до самозабвения! Р.S. Притворно желчный этюд посвящается АНДРЕЮ МАЛАХОВУ И ЮЛИИ ИЛЬЧИНСКОЙ, моим соратникам в битве с нечистью. Отар КУШАНАШВИЛИ