Алексей Воробьев: «После секса не сразу надеваю труселя»

Алексея Воробьева, он же Alex Sparrow, теперь можно называть Алексио Passero («воробей» в переводе с итальянского), так как он сыграл главную роль – современного игрока исторического флорентийского футбола Серджио Бартоли в итальянском фильме «Вставай и бейся». Известно, что Алексей в детстве увлекался футболом, играл за тульскую юношескую команду и даже хотел связать свое будущее с этим видом спорта. Но музыка победила. «Кожей ощущал тестостерон» На премьере фильма «Вставай и бейся» в саду «Эрмитаж» Алексей был несколько взбудоражен. Оказывается, он мечтал о том, чтобы кино было показано на экране под открытым небом – ведь флорентийский футбол тоже происходит на площади Санта-Кроче у всех на глазах. Правда, звук Воробьеву не нравился, и он все время его настраивал – как-никак он еще и композитор всей картины. Фильм «Вставай и бейся» нужно посмотреть до конца хотя бы потому, что в конце есть замечательная эротическая сцена, в которой Алексей предстал в чем мама родила. Впрочем, перед съемками Алексей интенсивно работал над своим телом в спортзале, так что режиссер захотел показать эту красоту всем. – Как вы готовились? – За два месяца до их начала я стал ходить в спортзал, качать мышцы, поправился на пять килограммов, на съемках с ребятами постоянно занимались на турнике. Важно было сильно не перекачаться, так как бойцы флорентийского футбола – не качки, они в основной массе – худощавые и жилистые. – Писали, что вы получили травму во время съемок... – Мне слегка задели нос, просто грим выглядел так правдоподобно, что сразу распространились слухи, будто мне и вправду разбили лицо. В фильме мы с актерами оказались среди настоящих игроков-фанатов исторического футбола, было страшней, чем на войне, я кожей ощущал колоссальное количество тестостерона. [caption id="attachment_4951" align="alignnone" width="993"] кадр из фильма "Вставай и бейся"[/caption] «Снял штаны и вошел в кадр» – В чем отличие работы в Италии и России? – Всё очень похоже. Итальянцы и русские – очень эмоциональны, тишина была крайне редко. Потом я снимался в Америке, где все тихо шуршат, громко говорят только артисты и режиссер. – Итальянцы приняли вас за своего? В этот момент к Алексею подошел крупный мужчина в летах и заключил его в объятия. Оказалось, что это один из сопродюсеров картины «Вставай и бейся», и Алексей сыграл прототипа его сына Серджио Бартоле – чемпиона флорентийского футбола. – Практически у всех героев фильма есть реальные прототипы, в том числе у Гвидо, который умирает из-за проблем с сердцем. – Легко ли вам далась эротическая сцена? – Она снималась самой первой – в первый съемочный день, я даже не успел толком познакомиться со своей партнершей – итальянской актрисой Джулией Микелини. У нас была всего одна репетиция, и сразу прозвучало: «Камера! Мотор!» Я снял штаны и вошел в кадр, она сняла футболку, осталась в мужских трусах. Мы с Джулией оказались в ситуации, когда мы оба – беззащитны и нет в мире никого, кто сможет нас прикрыть... Мы вцепились в друг друга, как в последнюю надежду на земле. Она не говорит на английском, я – на итальянском, но после этой сцены мы стали самыми близкими людьми на свете. Я даже хотел спросить режиссера: специально ли он поставил эту сцену первой? Но не хочу расстраиваться и не спрашиваю. – Насколько эта сцена с обнажением была необходима в фильме? – Лично я после секса не бегу сразу труселя надевать. И в данном случае для меня логично, что два человека, которые только что занимались любовью, стоят голыми в комнате, где больше никого нет. По сценарию они встречаются уже на протяжении нескольких лет, знают друг друга досконально, стали частью друг друга, и это логично. Я против того, когда люди раздеваются в кино ради эпатажа. Некоторые режиссеры используют наготу как прием, считают, если раздеть актера, кино сразу превращается в артхаус. Просто потому, что это немножко странно. [caption id="attachment_4950" align="alignnone" width="1001"] Я снял штаны и вошел в кадр, она сняла футболку, осталась в мужских трусах.[/caption] «На айфон сниму лучше!» – На недавно прошедшем Московском кинофестивале показали скандальный фильм «Любовь» в 3D. – Вы хотите спросить, как я отношусь к порнухе?! Если показывают большой мужской член на весь экран, то это порнуха, я не считаю это искусством. Такие вещи лучше смотреть в интернете в свободном доступе, не обязательно это показывать на большом экране, да еще в 3D. – Но эту «порнуху» снял известный режиссер Гаспар Ноэ... – Любой известный режиссер может сделать фигню. Тому куча примеров. – В прошлом году вы дебютировали в качестве кинорежиссера, сняв фильм «Папа» («Папа» – история о том, как после смерти дочери отец сходит с ума, будучи не в состоянии пережить потерю. – Авт.). Что дальше собираетесь снимать? – «Папу» я снял на свои личные деньги. Актеры в нем работали бесплатно, и я рад, что фильм выиграл более десятка фестивалей по всему миру, хотя я режиссуре не учился. Но я дико амбициозный человек, по-другому в Москве нельзя. Я хочу снять фильм по гениальной книге Лермонтова, подробности опущу. – C Николаем Бурляевым, который еще 30 лет назад снял фильм «Лермонтов», будете консультироваться? – Не планирую, хочу сделать что-то новое. Понимаю, что нельзя без опоры на корни, нужно копать глубоко. Хочу снять динамичное, дерзкое, резкое кино, без надуманных затянутых общих планов, когда ты пять минут смотришь, как на экране заходит солнце, и думаешь: наверное, режиссер хотел сказать, что закат символизирует то, что жизнь заканчивается. Посмотрев несколько фильмов на Московском фестивале, я пришел в бешенство! Я устал от надуманного артхаусного кино, в котором нет ничего, кроме запутанной идеи и недосказанности. Вы же не читаете книгу, меняя слова местами или задом наперед. Я хочу следить за историей, проникнуться настроением героя, а меня пичкают метафорами в виде заходящего солнца. Кого это трогает?! Покажите мне нормальное кино, рассказанное человеческим языком, мне не надо показывать через коленку. Я бы у половины кинодеятелей отобрал лицензии: то ли они снимали свои произведения в накуренном состоянии, то ли они – профнепригодные, то ли я не дорос до их сомнительного уровня. Да я на свой айфон могу снять лучше! «Могу задом полазить по роялю» – До чего же вас фестивали довели, Алексей! – Извините, накопилось. Думал сначала, что просто не понимаю, затем надоело чувствовать себя дураком, которому кто-то другой пытается втереть «высокое» искусство. В Школе-студии МХАТ меня учили: не можешь сыграть хорошо, сыграй странно. По-моему, это лозунг большинства кинофестивалей. Не можем выразить свою мысль, так давайте извернемся. И еще шарфик за плечо забросим. Бл..! С гуманоидом проще контакт наладить, чем понять фестивальное кино. Давно я столько не матерился! Я могу задом поелозить по роялю и объявить, что это искусство. Кому-то это покажется странным и любопытным, хотя очевидно, что я просто поездил жопой по клавишам. – Часто бываете в Москве? – Не часто, но я всегда скучаю по Москве, люблю гулять с собакой по улочкам. У меня с этим городом столько всего связано – я здесь столько всего написал и создал! Всему, что умею, я научился здесь. Я никогда не писал музыку, пока не приехал в этот город. Москва тонизирует, она – либо разрушит тебя, либо построит заново. Катерина МИГУЛИНА