Картины Никаса Сафронова показательно сжигали из мести

Знаменитый художник Никас Сафронов служил в Эстонии, в городе Валга. Причем не абы где, а, можно сказать, в элите – связистом в засекреченной воинской части, на территории которой находились Ракетные войска особого назначения. Тайны армейских будней Никаса ProZvezd выдал Юрий Цюрих, который вместе с Сафроновым нес службу в этой воинской части.   – Я попал в часть на полгода позже Никаса, – поведал нам Юрий Цюрих. – Из учебки, в звании сержанта. Наверное, из-за того, что я был призван со второго курса института, меня назначили на офицерскую должность – заместителем начальника телефонно-телеграфного отделения. Контингент там был с разнообразным интеллектуальным уровнем. Тем не менее найти людей для полноценного общения было сложно. По словам Юрия, их с Никасом служба была монотонна и малоинтересна. Все развлечения – это кино по выходным, библиотека, «чипок» (чайная) и телевизор с одной российской программой. – Хотя я и был вынужден уйти в армию со второго курса вуза, но решил не прекращать учебу и в свободное время, в том числе на дежурстве, занимался по институтской программе, что помогло мне позже закончить курс экстерном, – вспоминает Цюрих. – Остальная масса готовила дембельские альбомы, смотрела телевизор, мечтала о гражданской жизни, курила и спала. И тут я обратил внимание на одного солдата, который постоянно что-то рисовал, причем всем, что у него было под рукой, – карандашами, красками, ручками. Это был Никас. Парни быстро нашли общий язык и подружились. Пристрастие Сафронова к рисованию поначалу вызывало даже неприятие у большинства сослуживцев. Тем более что Никас не малевал забавные картинки, как все начинающие художники, а учился разным техникам – например делая копии с полотен известных живописцев. – А старослужащие хотели, чтобы он в свободное время разукрашивал им дембельские альбомы, – продолжает старинный друг знаменитого художника. – Поэтому периодически возникали конфликты. Но мы с ним стали держаться вместе – все-таки я был сержантом и секретарем комсомольской организации, – и вдвоем нам было легче. Кстати, рисунки Сафронова приходилось постоянно прятать, потому что «деды», если находили их, показательно сжигали в курилке, устраивая «аутодафе». И тогда Юрий решил пересылать их в Москву. – Я некоторые рисунки прятал и потом, сворачивая вчетверо, в письмах отправлял домой. Некоторые, кстати, сохранились до сих пор. И теперь, как я говорю друзьям, у меня есть ранний Никас Сафронов, – улыбается Юрий Цюрих. Но художнику все равно пришлось исписать и оформить десятки дембельских альбомов. При этом он, бедолага, уже был не рад, что с самого прихода в часть продемонстрировал всем свой талант, – ибо, проведя бессонную ночь над такой оформительской работой, с утра он, как и все, вынужден был отправляться на зарядку, учения, дежурство, а то и вовсе участвовать в марш-броске. – Но были и плюсы – творчество уже тогда стало очень хорошо кормить моего друга, – продолжает Цюрих. Никас писал картины, презентовал их работникам и работницам столовой, а они в свою очередь рассчитывались дополнительной порцией обеда или в мясной соус, каким поливали макароны, подкладывали кусочки хорошего мяса. – У нас почти не было возможности общаться с окружающим миром, в том числе и с девушками, – вздыхает Юрий. – Мы искали возможности выхода из «заключения». А так как служили в связи и имели доступ к телефону, то иногда заводили телефонные романы. Тем не менее, чтобы встретиться с девушкой, нужно было сбегать в самоволку, минуя электрические заграждения и рискуя жизнью.   [caption id="attachment_15161" align="alignnone" width="940"] Юрий и Никас дружат уже 40 лет[/caption]   [caption id="attachment_15160" align="alignnone" width="945"] По словам Юрия, их с Никасом служба была монотонна и малоинтересна. Все развлечения – это кино по выходным, библиотека, «чипок» (чайная) и телевизор с одной российской программой.[/caption]   Армейские байки от Никаса 1. Однажды я завел роман по телефону. В мое дежурство как-то позвонила жена одного офицера – в поисках мужа. Слово за слово, и я разговорился с ней о жизни. У девушки, как мне тогда казалось, был очень юный приятный голос, она же, по ее словам, тоже запала на мой грудной баритон. Дамочка начала периодически позванивать в мое дежурство, а я уже нетерпеливо ждал ее телефонного звонка. И как-то однажды назначил ей свидание в городе. А мы служили в 45 км от него, в глухом лесу. Заручившись поддержкой друзей, проходя колючую проволоку и электрическое ограждение в 1500 ватт, я свалил ради такого в самоволку. И каково же было разочарование, когда моей музой оказалась маленькая, очень полная тетка старше 50 лет, которая буквально повисла на моей шее при встрече со мной и уже ни в какую не хотела выпускать меня из своих жарких объятий. Я помню, тогда еле отбился от этой экзальтированной и бесконечно страстной женщины – благо встреча была назначена в парке при свете дня, а не в спальне у нее дома. 2.  – Как-то прапорщику, уходящему в отпуск на лето куда-то в глубинку России, захотелось жене подарить белку. Он пришел к нам в роту и спросил, нет ли среди нас людей, связанных с лесничеством. Я понял, что какое-то время могу быть без присмотра, да еще и на природе, и сказал, что когда-то жил вместе с дедушкой-лесником в лесу. Дед научил меня ловить белок и другую живность. Прапорщик обрадовался и тут же выписал мне увольнительную на день. Несколько часов подряд я действительно пытался поймать белку, и у меня это почти получилось. Вечером в части я сообщил ему, что у меня уже есть кое-какие наметки, что я выследил пару белок, и он отпустил меня и на следующий день, а потом еще на один. Но белки куда-то исчезли, и я решил, что это время можно провести с пользой. Я рисовал, загорал, купался в реке – так прошла неделя... ему надо было уже уезжать, а белки-то я так и не принес. Пришлось придумать для него историю, что я поймал одну, но корзина, в которой ее нес, была с дыркой и животное ускользнуло. Прапорщик расстроился и уехал. Но зато я сделал кучу прекрасных набросков в том удивительном месте, где я провел семь дней.