Лайма Вайкуле: Меня называли русской шпионкой!
Певица Лайма Вайкуле в интервью ProZvezd откровенно рассказала, как ее унижали, обвиняли в предательстве и почему она не хочет официально выходить замуж
«Я для мужа просто атомная война»
– В представлении многих шоубизнес – это секс, деньги, наркотики, а песня потом. Вы прошли через все эти пункты?
– Сейчас я вам все выложу (смеется). Кое-что прошла, конечно. Когда я удивилась, как люди могут два дня подряд выпивать, мне посоветовали пересилить себя, и все получится. Но мне неинтересно просто залить в себя алкоголь и получить лишнюю морщину. Достаточно глотка, чтобы было весело.
– Термос и стального цвета кружка, которые сопровождают вас всюду, стали уже легендами. Что за эликсир содержится в термосе?
– (смеется) Обыкновенный чай с лимоном, который я готова пить целыми днями.
– Вы сказали, что сигарета – это лучший друг одиночества. Поэтому вы так много курите?
– Да, это моя фраза. Это я придумала для себя такую дружбу. Я поймала себя на мысли, что перестала бояться бессонницы и одиночества. Я просто закурю и поговорю сама с собой наедине. Получается своего рода медитация. Но я хочу бросить курить.
– Какая вы дома хозяйка?
– Дома я организатор. Я организую процесс (смеется).
– А кто это процесс осуществляет? Не муж ли?
– Сообща. Мы оба самодостаточные люди и очень тонко чувствуем друг друга. Мы, можно сказать, воспитываем себя друг для друга. Если мне необходимо побыть одной, Андрей непременно оставит меня в покое и будет заниматься своими делами.
– Как Андрей появился в вашей жизни?
– Как объект моего внимания – спонтанно. Мы были знакомы много лет, он работал бас-гитаристом в моем коллективе. Все произошло на гастролях. Я как-то внезапно для себя стала отмечать его среди остальных, мне нравились его поступки, его слова, в конце концов он сам (смеется).
– Кто в вашей семье лидер?
– Лидерство – это тоже такой орден, которого удостаиваются и муж, и жена. Это эстафета. Если нужно, я могу не быть лидером.
– Вас не раздражает рядом мужчина, которому отведена вторая роль?
– Смотря что вы имеете в виду. Если мужчина тряпка, то да, раздражает. Но Андрей не тряпка. С ним даже нужно очень сильно повоевать, чтобы доказать свою правоту. В жизни он очень преданный человек, и мы с ним счастливы, потому что я люблю его. А я для него просто атомная война. Андрей – мой тыл и поддержка, человек, которого я бы не хотела потерять никогда. Мы долго не решались жить вместе. Вначале я жила у него, потом он переехал ко мне, и с тех пор мы вместе. Но мне важна свобода от супружеских уз, и именно поэтому мы до сих пор официально не оформили наши отношения.
– Чего опасаетесь?
– Жизнь сложная штука. Не хочу, чтобы, не дай бог, при разводе бегать и унижаться по судам. И вообще мне кажется, что люди ценят друг друга, когда они не в браке. Я артистка и не желаю стирать мужу портки и готовить борщи.
[caption id="attachment_18766" align="alignnone" width="805"]
С Андреем мы были знакомы много лет, он работал бас-гитаристом в моем коллективе. Все произошло на гастролях. Я как-то внезапно для себя стала отмечать его среди остальных, мне нравились его поступки, его слова, в конце концов он сам[/caption]
«За 10 дней дала 70 концертов»
– Говорят, вы зарабатывали немалые деньги в советские времена, когда пели в Риге в варьете «Юрас перле»?
– Да, я действительно зарабатывала баснословные по советским временам деньги. Представьте себе, моя зарплата в варьете была 900 рублей. И это без чаевых, которые иной раз превышали зарплату. Но все было спущено на развлечения и друзей.
– Это как же надо было гулять, чтобы просадить такие суммы?
– А мы и гуляли широко, по-барски (смеется). Мы с Андреем увлеклись тогда финской баней и приглашали попариться в ней всех артистов, приезжающих в Ригу. Включая и иностранных. Мы арендовали баньку и закатывали такие банкеты, что все просто диву давались. Вот туда-то мы и спустили все свои сбережения. Но я не жалею об этом нисколько, это было действительно чудное время, которое, увы, уже никогда не повторится.
– Лайма, я никогда не видел вас в супердорогих нарядах и драгоценностях. Вам не нравятся бриллианты и жемчуга?
– Меня никогда не интересовали презренный металл, бриллианты и алмазы. Чтобы носить все это на себе достойно, нужно иметь несколько другой внутренний мир. У меня он иной. Я, конечно, в состоянии купить все это, но вопрос – зачем, если это не мое? Мое богатство – это мой Андрей, мама и мои собаки. Иными словами, мой дом.
– А у вас он, говорят, действительно особенный. Слышал, что он самый крутой в Юрмале.
– Ну это чересчур! Мой дом сделан в основном из стекла. Он такой прозрачный с очень большими окнами и стеклянным потолком. В нем есть все то, что мне необходимо для комфортной жизни: баня, бассейн, спортивный комплекс, балетный класс и просторные коридоры для моих собак.
– Скажите, а когда вы поняли, что стали знаменитой?
– Известной я чувствовала себя всегда. Особенно в детском саду и школе, когда я уже пела. Я была лауреатом конкурса в 11–12 лет и ездила с Рижским оркестром радио и телевидения. А когда я работала в ночном баре «Юрас перле», все популярные артисты и режиссеры и богатые люди знали меня. На мое шоу приходили дипломаты и даже главы иностранных государств. Это было самое популярное место, и посмотреть мою программу приходили все. «Юрас перле» была обязательная ночная достопримечательность Латвии.
– А были какие-то дурные стороны этой популярности?
– Я застала то время, когда от филармонии мы работали в каждом городе по 20 концертов. Я помню свой самый большой рекорд в Караганде, где я давала по семь концертов в день. Я работала там 10 дней. То есть за 10 дней я дала 70 концертов. На третий день я пела просто на автомате и не понимала, какой по счету идет концерт. Надо ж так любить деньги, да (смеется).
– Вы какое-то время числились солисткой Бакинской филармонии. Как вас занесло туда?
– Однажды я осознала, что из ресторана надо уходить. Я почувствовала, что мне там душно и тесно. Пришел момент, когда я захотела сделать в Латвии свою, сольную карьеру. Я пошла к Раймонду Паулсу и сказала, что хочу создать свой коллектив и не поможет ли он мне работать от какой-либо концертной организации. Раймонд даже написал письмо в отдел культуры города Юрмалы. Пришел отказ.
[caption id="attachment_18772" align="alignnone" width="825"]
Пришел момент, когда я захотела сделать в Латвии свою, сольную карьеру. Я пошла к Раймонду Паулсу и сказала, что хочу создать свой коллектив и не поможет ли он мне работать от какой-либо концертной организации.[/caption]
– Не возымела действа даже ваша вселенская популярность и связи?
– Нет, не возымела. У меня на тот момент был директор, который много разъезжал и знал многих руководителей филармонии других республик. Он-то и предложил мне пойти под крышу «Азконцерта». Я согласилась сразу и с удовольствием. И очень благодарна им за это. На свой первый международный конкурс «Братиславская лира» я поехала уже в качестве солистки Бакинской филармонии.
– Как это вас не расстреляли в Латвии за «предательство» и строптивость?
– Мне такое говорили (смеется). Во время перестройки ко мне приходили журналисты из телевизионной программы типа российского «Взгляда». Никогда не забуду, как они, глядя на меня с презрением, спросили: «Ну и как вас толстые азербайджанцы приняли?» Они разозлили меня. Я ответила в их же интонации: «Когда толстые азербайджанцы после каждого концерта одаривали меня шикарными букетами роз и корзинами с фруктами, худые латыши испуганно отводили взгляды, боясь разрешить самой популярной певице Латвии организовать свой коллектив». Я с глубоким уважением отношусь ко всем тем, кто не испугался навешенного мне ярлыка «предателя».
«Чувствовала поначалу какую-то ущербность»
– Неужели вы не интересовались истинными причинами претензий к вам со стороны КГБ?
– Я узнала обо всем накануне поездки в Чехословакию. Мне поведал о них ныне покойный уже Александр Яковлев – секретарь ЦК, курировавший в те годы вопросы идеологии, информации и культуры. Он рассказал мне, что мою кандидатуру на «Братиславскую лиру» обсуждали на заседании ЦК и что именно тогда-то он и узнал, что к ним из Риги поступил сигнал, что я в списках неблагонадежных. Он позвонил первому секретарю ЦК КП Латвии Борису Пуго и имел с ним долгую беседу. Яковлев сказал Пуго, что берет все под свою личную ответственность.
– Скажите, а почему он так упорно лоббировал вас?
– Он сказал мне, что из озорства…
– А латышские деятели культуры не поддержали вас?
– Тогда меня поддержал только Раймонд Паулс. Помню его напутственные слова: «Лайма, без первого места не возвращайся».
– И вы как примерная ученица выполнили наказ Учителя?
– Да. Но каких усилий и нервов мне это стоило. Когда я приехала в Братиславу, увидела артистов, которых знала по телевизору и глянцевым журналам. Помню, я в состоянии надвигающегося стресса на последние деньги позвонила мужу и сказала: «Андрюша, куда вы меня отправили?» Наверное, не последнюю роль в моей победе сыграли нервозность и раздражение, которое вызвали у меня ажиотаж вокруг певицы Николь – победительницы Евровидения. Это было что-то невообразимое. С ней носились как курица с яйцом, всячески угождая и твердя, что она самая лучшая и что призовое место непременно достанется именно ей. Я же чувствовала поначалу какую-то ущербность. Не забывайте, что шел 1986 год, когда отношения между СССР и Чехословакией были непростыми. Поэтому меня здесь не воспринимали и даже не замечали. Холод веял отовсюду. Со мной не здоровались, не обхаживали так, как конкурсанток из других стран. Мне даже гримерку дали самую отстойную. Вся эта нервозность рождала во мне протест и усиливала мое желание победить и доказать, что певица из Советского Союза самая лучшая. Когда меня объявили и я вышла на сцену, мне аплодировали лишь сотрудники советского посольства. Но вы бы видели мою радость и восторг, когда я «сделала» эту выскочку Николь и получила Гран-при.
– Настроения в обществе, вызванные разными катаклизмами, меняли к вам отношение ваших коллег? Не называли вас туземкой и чужестранкой, которая пришла и пытается качать свои права?
– Нет, такого не говорили. Получалась парадоксальная ситуация. В Латвии пресса называла меня российской певицей, а в России меня всегда объявляли как «гостью из Латвии». Это немножко смешно.
– О вас. Помимо того что вы русская певица, латвийская пресса писала, что вы еще и русская шпионка.
– И не только русская. Судя по публикации, я еще агент Израиля и Америки. Это был высший пилотаж. Помню, я сидела на даче и вдруг увидела, как на территорию проникли три камеры и масса журналистов. Я сначала не поняла, что происходит, думала, может убили кого-то или произошло ЧП. На вопрос, что происходит, мне предъявили эту гнусную статейку. Автор этого пасквиля подписался псевдонимом «Сержант». Это был самый крутой дебилизм, который мог позволить себе журналист. Я читала статью и глазам своим не верила, что это было написано про меня.
[caption id="attachment_18770" align="alignnone" width="877"]
Должна сказать Илье Резнику большое спасибо за его заботу обо мне. Он, по сути, был моим продюсером, таскал меня по редакторам, проталкивал на радио и телевидение.[/caption]
«Вышвырнули из собственного дома»
– Скажите, а как завершилась история с изъятием вашего дома в Риге и передаче его прежним хозяевам?
– А ничего. У дома новые, вернее, старые хозяева. Согласно закону Латвии, все дома, изъятые до 40-го года, должны быть возвращены прежним хозяевам. Закон никто не может нарушить. Хоть и пишут в газетах, что в Латвии ущемляют права русскоязычных, но точно так же, как выбрасывали из квартир русских, так же вышвыривали и нас, латышей. Моя история тому пример. Меня попросили освободить дом, так как объявился прежний хозяин.
– Но вы же Лайма!
– Ну и что? По закону все равны, и поблажек не делали никому.
– Вы единственная прибалтийская звезда в России, которая по-прежнему имеет стабильный успех у российской публики. Хотя ведь были и другие звезды – Яак Йоала, Тынис Мяги и другие.
– Я не хочу ни о ком говорить, потому что я не была в их шкуре. Все люди разные. Мое отношение совершенно определенное было всегда. Я ничего не делала и не делаю, чтобы понравиться кому-то. Я не меняю своего мнения в зависимости от направления ветра. Я не хамелеон. Я всегда пела на русском языке и счастлива, что хорошо знаю русский язык. Хотя первую книжку на русском я прочитала в 19 лет.
– Секунду, а в школе разве вы не проходили русский язык, который был обязателен на всей территории бывшего СССР?
– Ну в школе же мы учили для родителей, а не для себя (смеется).
– Илья Резник рассказывал мне, что певица Вайкуле появилась на эстраде назло Алле Пугачевой. Дескать, он тогда сильно поссорился с Аллой и предложил Паулсу сделать новую звезду, для которой они начнут писать шлягеры.
– Об этом я не знала. Но должна сказать Илье Резнику большое спасибо за его заботу обо мне. Он, по сути, был моим продюсером, таскал меня по редакторам, проталкивал на радио и телевидение. И потом, разве можно сделать что-то в пику кому-то, тем более Алле? На самом деле это стечение обстоятельств.
– А вы не ревновали, когда Раймонд Паулс отдавал свой очередной музыкальный шедевр Алле?
– Никогда. Если мы замкнемся на одном композиторе или исполнителе, не будет развития и разнообразия в творчестве. Я могла лишь воскликнуть: «Ах, какая песня, ну почему она не моя?» И все. Но чтобы ревновать?
– Премия World Music Awards, которую вы получили в Монако в 1993-м, – заслуженная?
– Это был как шлейф, как некое продолжение моего триумфального тура по Америке, где меня пресса прозвала «русской Мадонной». Так получилось, что мой американский продюсер общался с директором фирмы «Мелодия» Сухорадо, который сообщил ему точную цифру моих проданных пластинок – 20 миллионов.
– Вас признали на Западе, а в России вы удостаивались каких-либо званий и титулов?
– Я в принципе заслуженная артистка России, но я не получала звания.
– Это как?
– Документы на получение звания предоставил еще «Азконцерт», чьей солисткой я была. Но никто не удосужился пригласить и вручить мне это звание, хотя я точно знаю, что в Министерстве культуры есть документы, подтверждающие это. Видимо, ждут, пока я позвоню и попрошу вручить мне. Но ведь это не делается так. Так же, как до сих пор я не получила денег за 20 миллионную пластинку. Мне даже неинтересно, кто их прикарманил. Быть может, я инородное тело на нашей эстраде, не знаю. Просто не могу и не хочу идти на поклон к тем и за тем, что мне положено по закону и статусу.
– В минуты обиды и отчаяния никогда не подумывали бросить все к чертям и уйти со сцены?
– Никогда. Я знала, что сама это не сделаю, это произойдет само собой.
[caption id="attachment_18773" align="alignnone" width="868"]
Богатство Лаймы это Андрей, мама и собаки.[/caption]
С Андреем мы были знакомы много лет, он работал бас-гитаристом в моем коллективе. Все произошло на гастролях. Я как-то внезапно для себя стала отмечать его среди остальных, мне нравились его поступки, его слова, в конце концов он сам[/caption]
«За 10 дней дала 70 концертов»
– Говорят, вы зарабатывали немалые деньги в советские времена, когда пели в Риге в варьете «Юрас перле»?
– Да, я действительно зарабатывала баснословные по советским временам деньги. Представьте себе, моя зарплата в варьете была 900 рублей. И это без чаевых, которые иной раз превышали зарплату. Но все было спущено на развлечения и друзей.
– Это как же надо было гулять, чтобы просадить такие суммы?
– А мы и гуляли широко, по-барски (смеется). Мы с Андреем увлеклись тогда финской баней и приглашали попариться в ней всех артистов, приезжающих в Ригу. Включая и иностранных. Мы арендовали баньку и закатывали такие банкеты, что все просто диву давались. Вот туда-то мы и спустили все свои сбережения. Но я не жалею об этом нисколько, это было действительно чудное время, которое, увы, уже никогда не повторится.
– Лайма, я никогда не видел вас в супердорогих нарядах и драгоценностях. Вам не нравятся бриллианты и жемчуга?
– Меня никогда не интересовали презренный металл, бриллианты и алмазы. Чтобы носить все это на себе достойно, нужно иметь несколько другой внутренний мир. У меня он иной. Я, конечно, в состоянии купить все это, но вопрос – зачем, если это не мое? Мое богатство – это мой Андрей, мама и мои собаки. Иными словами, мой дом.
– А у вас он, говорят, действительно особенный. Слышал, что он самый крутой в Юрмале.
– Ну это чересчур! Мой дом сделан в основном из стекла. Он такой прозрачный с очень большими окнами и стеклянным потолком. В нем есть все то, что мне необходимо для комфортной жизни: баня, бассейн, спортивный комплекс, балетный класс и просторные коридоры для моих собак.
– Скажите, а когда вы поняли, что стали знаменитой?
– Известной я чувствовала себя всегда. Особенно в детском саду и школе, когда я уже пела. Я была лауреатом конкурса в 11–12 лет и ездила с Рижским оркестром радио и телевидения. А когда я работала в ночном баре «Юрас перле», все популярные артисты и режиссеры и богатые люди знали меня. На мое шоу приходили дипломаты и даже главы иностранных государств. Это было самое популярное место, и посмотреть мою программу приходили все. «Юрас перле» была обязательная ночная достопримечательность Латвии.
– А были какие-то дурные стороны этой популярности?
– Я застала то время, когда от филармонии мы работали в каждом городе по 20 концертов. Я помню свой самый большой рекорд в Караганде, где я давала по семь концертов в день. Я работала там 10 дней. То есть за 10 дней я дала 70 концертов. На третий день я пела просто на автомате и не понимала, какой по счету идет концерт. Надо ж так любить деньги, да (смеется).
– Вы какое-то время числились солисткой Бакинской филармонии. Как вас занесло туда?
– Однажды я осознала, что из ресторана надо уходить. Я почувствовала, что мне там душно и тесно. Пришел момент, когда я захотела сделать в Латвии свою, сольную карьеру. Я пошла к Раймонду Паулсу и сказала, что хочу создать свой коллектив и не поможет ли он мне работать от какой-либо концертной организации. Раймонд даже написал письмо в отдел культуры города Юрмалы. Пришел отказ.
[caption id="attachment_18772" align="alignnone" width="825"]
Пришел момент, когда я захотела сделать в Латвии свою, сольную карьеру. Я пошла к Раймонду Паулсу и сказала, что хочу создать свой коллектив и не поможет ли он мне работать от какой-либо концертной организации.[/caption]
– Не возымела действа даже ваша вселенская популярность и связи?
– Нет, не возымела. У меня на тот момент был директор, который много разъезжал и знал многих руководителей филармонии других республик. Он-то и предложил мне пойти под крышу «Азконцерта». Я согласилась сразу и с удовольствием. И очень благодарна им за это. На свой первый международный конкурс «Братиславская лира» я поехала уже в качестве солистки Бакинской филармонии.
– Как это вас не расстреляли в Латвии за «предательство» и строптивость?
– Мне такое говорили (смеется). Во время перестройки ко мне приходили журналисты из телевизионной программы типа российского «Взгляда». Никогда не забуду, как они, глядя на меня с презрением, спросили: «Ну и как вас толстые азербайджанцы приняли?» Они разозлили меня. Я ответила в их же интонации: «Когда толстые азербайджанцы после каждого концерта одаривали меня шикарными букетами роз и корзинами с фруктами, худые латыши испуганно отводили взгляды, боясь разрешить самой популярной певице Латвии организовать свой коллектив». Я с глубоким уважением отношусь ко всем тем, кто не испугался навешенного мне ярлыка «предателя».
«Чувствовала поначалу какую-то ущербность»
– Неужели вы не интересовались истинными причинами претензий к вам со стороны КГБ?
– Я узнала обо всем накануне поездки в Чехословакию. Мне поведал о них ныне покойный уже Александр Яковлев – секретарь ЦК, курировавший в те годы вопросы идеологии, информации и культуры. Он рассказал мне, что мою кандидатуру на «Братиславскую лиру» обсуждали на заседании ЦК и что именно тогда-то он и узнал, что к ним из Риги поступил сигнал, что я в списках неблагонадежных. Он позвонил первому секретарю ЦК КП Латвии Борису Пуго и имел с ним долгую беседу. Яковлев сказал Пуго, что берет все под свою личную ответственность.
– Скажите, а почему он так упорно лоббировал вас?
– Он сказал мне, что из озорства…
– А латышские деятели культуры не поддержали вас?
– Тогда меня поддержал только Раймонд Паулс. Помню его напутственные слова: «Лайма, без первого места не возвращайся».
– И вы как примерная ученица выполнили наказ Учителя?
– Да. Но каких усилий и нервов мне это стоило. Когда я приехала в Братиславу, увидела артистов, которых знала по телевизору и глянцевым журналам. Помню, я в состоянии надвигающегося стресса на последние деньги позвонила мужу и сказала: «Андрюша, куда вы меня отправили?» Наверное, не последнюю роль в моей победе сыграли нервозность и раздражение, которое вызвали у меня ажиотаж вокруг певицы Николь – победительницы Евровидения. Это было что-то невообразимое. С ней носились как курица с яйцом, всячески угождая и твердя, что она самая лучшая и что призовое место непременно достанется именно ей. Я же чувствовала поначалу какую-то ущербность. Не забывайте, что шел 1986 год, когда отношения между СССР и Чехословакией были непростыми. Поэтому меня здесь не воспринимали и даже не замечали. Холод веял отовсюду. Со мной не здоровались, не обхаживали так, как конкурсанток из других стран. Мне даже гримерку дали самую отстойную. Вся эта нервозность рождала во мне протест и усиливала мое желание победить и доказать, что певица из Советского Союза самая лучшая. Когда меня объявили и я вышла на сцену, мне аплодировали лишь сотрудники советского посольства. Но вы бы видели мою радость и восторг, когда я «сделала» эту выскочку Николь и получила Гран-при.
– Настроения в обществе, вызванные разными катаклизмами, меняли к вам отношение ваших коллег? Не называли вас туземкой и чужестранкой, которая пришла и пытается качать свои права?
– Нет, такого не говорили. Получалась парадоксальная ситуация. В Латвии пресса называла меня российской певицей, а в России меня всегда объявляли как «гостью из Латвии». Это немножко смешно.
– О вас. Помимо того что вы русская певица, латвийская пресса писала, что вы еще и русская шпионка.
– И не только русская. Судя по публикации, я еще агент Израиля и Америки. Это был высший пилотаж. Помню, я сидела на даче и вдруг увидела, как на территорию проникли три камеры и масса журналистов. Я сначала не поняла, что происходит, думала, может убили кого-то или произошло ЧП. На вопрос, что происходит, мне предъявили эту гнусную статейку. Автор этого пасквиля подписался псевдонимом «Сержант». Это был самый крутой дебилизм, который мог позволить себе журналист. Я читала статью и глазам своим не верила, что это было написано про меня.
[caption id="attachment_18770" align="alignnone" width="877"]
Должна сказать Илье Резнику большое спасибо за его заботу обо мне. Он, по сути, был моим продюсером, таскал меня по редакторам, проталкивал на радио и телевидение.[/caption]
«Вышвырнули из собственного дома»
– Скажите, а как завершилась история с изъятием вашего дома в Риге и передаче его прежним хозяевам?
– А ничего. У дома новые, вернее, старые хозяева. Согласно закону Латвии, все дома, изъятые до 40-го года, должны быть возвращены прежним хозяевам. Закон никто не может нарушить. Хоть и пишут в газетах, что в Латвии ущемляют права русскоязычных, но точно так же, как выбрасывали из квартир русских, так же вышвыривали и нас, латышей. Моя история тому пример. Меня попросили освободить дом, так как объявился прежний хозяин.
– Но вы же Лайма!
– Ну и что? По закону все равны, и поблажек не делали никому.
– Вы единственная прибалтийская звезда в России, которая по-прежнему имеет стабильный успех у российской публики. Хотя ведь были и другие звезды – Яак Йоала, Тынис Мяги и другие.
– Я не хочу ни о ком говорить, потому что я не была в их шкуре. Все люди разные. Мое отношение совершенно определенное было всегда. Я ничего не делала и не делаю, чтобы понравиться кому-то. Я не меняю своего мнения в зависимости от направления ветра. Я не хамелеон. Я всегда пела на русском языке и счастлива, что хорошо знаю русский язык. Хотя первую книжку на русском я прочитала в 19 лет.
– Секунду, а в школе разве вы не проходили русский язык, который был обязателен на всей территории бывшего СССР?
– Ну в школе же мы учили для родителей, а не для себя (смеется).
– Илья Резник рассказывал мне, что певица Вайкуле появилась на эстраде назло Алле Пугачевой. Дескать, он тогда сильно поссорился с Аллой и предложил Паулсу сделать новую звезду, для которой они начнут писать шлягеры.
– Об этом я не знала. Но должна сказать Илье Резнику большое спасибо за его заботу обо мне. Он, по сути, был моим продюсером, таскал меня по редакторам, проталкивал на радио и телевидение. И потом, разве можно сделать что-то в пику кому-то, тем более Алле? На самом деле это стечение обстоятельств.
– А вы не ревновали, когда Раймонд Паулс отдавал свой очередной музыкальный шедевр Алле?
– Никогда. Если мы замкнемся на одном композиторе или исполнителе, не будет развития и разнообразия в творчестве. Я могла лишь воскликнуть: «Ах, какая песня, ну почему она не моя?» И все. Но чтобы ревновать?
– Премия World Music Awards, которую вы получили в Монако в 1993-м, – заслуженная?
– Это был как шлейф, как некое продолжение моего триумфального тура по Америке, где меня пресса прозвала «русской Мадонной». Так получилось, что мой американский продюсер общался с директором фирмы «Мелодия» Сухорадо, который сообщил ему точную цифру моих проданных пластинок – 20 миллионов.
– Вас признали на Западе, а в России вы удостаивались каких-либо званий и титулов?
– Я в принципе заслуженная артистка России, но я не получала звания.
– Это как?
– Документы на получение звания предоставил еще «Азконцерт», чьей солисткой я была. Но никто не удосужился пригласить и вручить мне это звание, хотя я точно знаю, что в Министерстве культуры есть документы, подтверждающие это. Видимо, ждут, пока я позвоню и попрошу вручить мне. Но ведь это не делается так. Так же, как до сих пор я не получила денег за 20 миллионную пластинку. Мне даже неинтересно, кто их прикарманил. Быть может, я инородное тело на нашей эстраде, не знаю. Просто не могу и не хочу идти на поклон к тем и за тем, что мне положено по закону и статусу.
– В минуты обиды и отчаяния никогда не подумывали бросить все к чертям и уйти со сцены?
– Никогда. Я знала, что сама это не сделаю, это произойдет само собой.
[caption id="attachment_18773" align="alignnone" width="868"]
Богатство Лаймы это Андрей, мама и собаки.[/caption]
